О выдающейся подвижнице на ниве сестринской помощи раненым воинам Екатерине Михайловне Бакуниной (1812–1894).
«С именем Бога — все для людей», — девиз Е. М. Бакуниной, которую знаменитый хирург Н. И. Пирогов считал «идеальным типом сестры милосердия». «Неоценимо было особенно то, — писал он, — что вся ее личность дышала истиной, что полная гармония царствовала между ее чувствами и ее действиями. Чем более встречала она препятствий на своем пути самозабвения, тем более выказывала она ревности и энергии».
Е. М. Бакунина родилась в Петербурге. По матери она приходилась внучатой племянницей фельдмаршалу М. И. Кутузову. Ее дед — Иван Логгинович Голенищев-Кутузов (1729-1802) — адмирал, писатель, с 1764 года и до конца жизни возглавлял Морской кадетский корпус, внес крупный вклад в постановку военно-морского образования в России, писал стихи и прозу. Отец Екатерины Михайловны — Михаил Михайлович Бакунин (1764-1837) — дослужился до чина тайного советника, был губернатором Петербурга, затем сенатором.
Мы мало знаем о молодых годах Е. М. Бакуниной. В воспоминаниях она пишет, что молодость ее «прошла так, как в то старое время проходила жизнь девушек нашего звания, т. е. в выездах, занятиях музыкой, рисованием, домашними спектаклями, балами, на которых я, должна признаться, танцевала с удовольствием, и, может быть, вполне заслужила бы от нынешних девиц, посещающих лекции и анатомические театры, название «кисейной барышни». Вероятно, Екатерина Михайловна здесь не совсем справедлива к себе. Отнюдь не только развлечения интересовали ее. Она чуть ли не с самого детства мечтала стать сестрой милосердия. Эта мечта исполнилась во время Крымской войны (1853-1856). Однако Бакуниной пришлось проявить незаурядное упорство, добиваясь своего. В 1854 году, узнав, что Великая княгиня Елена Павловна учредила в столице Крестовоздвиженскую общину сестер милосердия для попечения о раненых и больных воинах, она выразила желание вступить в общину и ехать на войну. Теперь «собирают петербургских», был ответ, а когда дело дойдет до «московских», позовут и ее. «На это я написала, что меня очень удивляет такое разделение, что когда дочь Бакунина, который был губернатором в Петербурге, и внучка адмирала Ивана Логгиновича Голенищева-Кутузова желает ходить за матросами, то странно, кажется, отказывать ей в этом. На это мне отвечали, что в первый отряд, который соберется, и я попаду».
Против решения Екатерины Михайловны отправиться в Крым восстали и родные, и знакомые. Двоюродный брат Алексей Александрович Бакунин рассказывал ей об ужасах сражений, о переполненных тифозными больными и ранеными госпиталях, однако уговорить сестру не надеялся: «Ведь я тебя знаю — тебе теперь еще больше захотелось туда ехать».
Наконец Екатерину Михайловну вызвали в Петербург, где состоялось ее знакомство с Великой княгиней Еленой Павловной: «Всем давно было известно, что Великая княгиня очень образованная и умная женщина, но я не ожидала, что при этом она так мила и приветлива. С каким чувством, с каким жаром и участием она относилась к начатому ею делу! Я была ею очарована».
10 декабря 1854 года восемь сестер Крестовоздвиженской общины, в их числе и Е. М. Бакунина, одетые в коричневые платья, белые передники и чепчики, пошли к обедне в верхнюю церковь Михайловского дворца. После обедни священник прочитал клятвенное обещание, в котором говорилось, что посвящаемая вступает в общину по доброй воле и с искренним желанием подражать господу Иисусу Христу. Сестры обещали употреблять все свои силы «на богоугодное служение больным братьям», действуя «с искренним милосердием к страждущему человеку». «И мы стали подходить и целовать Спасителя и крест, а потом становились на колени перед священником, и он надевал на нас золотой крест на голубой ленте. Эта минута никогда не выйдет из моей памяти», — вспоминала Е. М. Бакунина. В Москве сестер благословил митрополит Филарет (Дроздов).
К этому времени в Симферополе скопилось несколько тысяч раненых после битв при Альме и Инкермане и первой бомбардировки Севастополя. «Несчастные, наполнявшие дома, были лишены почти всякого ухода. Многие валялись без матрацев, в грязном белье, на грязном полу, без всякого разбора и без присмотра. Воздух был страшно испорчен, раны смрадны и воспалены. Недоставало ни умов, ни рук, чтобы хоть немного привести весь этот невообразимый хаос в известность и порядок». Положение значительно улучшилось с прибытием сестер Крестовоздвиженской общины. 25 января 1855 года Е. М. Бакунина начала работу в осажденном Севастополе. Прекрасное здание Дворянского собрания, с просторными, изящно отделанными мрамором и деревом залами, с паркетными полами, было превращено в главный перевязочный пункт, описанный Л. Н. Толстым в рассказе «Севастополь в мае». «Большая, высокая темная зала, освещенная только четырьмя или пятью свечами, с которыми доктора подходили осматривать раненых, — была буквально полна. Носильщики беспрестанно вносили раненых, складывали их один подле другого на пол, на котором уже было так тесно, что несчастные толкались и мокли в крови друг друга, и шли за новыми. <…> Говор разнообразных стонов, вздохов, хрипений, прерываемый иногда пронзительным криком, носился по всей комнате. Сестры, со спокойными лицами и с выражением не того пустого женского болезненно-слезного сострадания, а деятельного практического участия, то там, то сям, шагая через раненых, с лекарством, с водой, бинтами, корпией, мелькали между окровавленными шинелями и рубахами». Рядом в боковой комнате устроили операционную, где «на трех столах кровь лилась при производстве операций; отнятые члены лежали грудами, сваленные в ушат. Бакунина постоянно присутствовала в этой комнате с пучком лигатур (нитей для перевязывания кровеносных сосудов. — З. Е.) в руке, готовая следовать на призыв врачей. <…> Ежедневно днем и ночью можно было застать ее в операционной комнате, ассистирующей при операциях; в это время, когда бомбы и ракеты то перелетали, то не долетали, и ложились кругом всего Собрания, она обнаруживала <…> присутствие духа, едва совместное с женскою натурою». Когда изнуренным сестрам предложили прекратить ночные дежурства, «неутомимая Бакунина не захотела отдыхать и продолжала дежурить ночью с некоторыми другими сестрами до самого окончания осады».
Для смертельно раненых и гангренозных больных отвели в Севастополе частный дом Гущина, над входом в который, по словам Бакуниной, как и над вратами ада в «Божественной комедии» Данте, следовало сделать надпись: «Оставь надежду, всяк сюда входящий». В свободное от дежурств время Екатерина Михайловна посещала обреченных, разговаривала с ними, зная, что это не менее важно, чем медицинский уход. «В Гущином доме, куда я ходила, постоянно увидишь трех или четырех умирающих. Однако и в этом ужасном месте были такие, которые выздоравливали. Я сама имела удовольствие отдать одному его деньги, которые он мне поручил переслать жене после его смерти».
Н. И. Пирогов поручил также сестрам «нравственный» присмотр и контроль за администрацией госпиталей, осуществляемый Бакуниной с необычайным тактом, энергией и совестливостью. «Она заботилась о доставлении больным надлежащей порции пищи и непременно хорошего качества; смотрела за чистотой и сменой белья, за прачечными, за частой переменой соломы в матрасах и неотступно требовала от госпитальной администрации всего, что надлежало быть выдано. Все, что прежде удерживали и не выдавали, и теперь еще старались удерживать, но Бакунина, пунктуально исполняя мои и других медиков предписания, настоятельно вытребовывала недоданное». По словам Екатерины Михайловны, она «должна была сопротивляться всеми средствами и всем уменьем злу, которое разные чиновники, поставщики причиняли в госпиталях нашим страдальцам; и сражаться и сопротивляться этому я считала и считаю и теперь священным долгом».
30 июня 1855 года от раны в голову умер адмирал П. С. Нахимов. О прощании с ним Екатерина Михайловна писала сестре: «Никогда не буду я в силах передать тебе этого глубоко грустного впечатления. Представь себе, что мы были на возвышенности, с которой виден весь Севастополь, бухта с нашими грустно расснащенными кораблями, море с грозным и многочисленным флотом наших врагов, горы, покрытые нашими бастионами, на которых Нахимов бывал беспрестанно, ободряя еще более примером, чем словами. <…> Заунывная музыка, перезвон колоколов, печально-торжественное пение; очень много священников, генералов, офицеров, на всех лицах грустное выражение. 
Так хоронили моряки своего синопского героя, так хоронил Севастополь своего неустрашимого защитника. С тех пор, как умер Нахимов, я не видела ни одного моряка, который бы не сказал, что с радостью лег бы за него».
Из-за усилившихся обстрелов было решено перевести всех раненых из здания Дворянского собрания в казематированные помещения Николаевской батареи. Очевидец сообщал: «Не могу не упомянуть здесь о высоком поступке одной из утешительниц наших бедных страдальцев: во время беготни в Дворянском собрании сестра Крестовоздвиженской общины Бакунина объявила, что дает слово выйти из дома не ранее той минуты, когда в нем не останется ни одного больного, и не только сдержала это слово, но сама несколько раз провожала переносимых до Графской пристани, чтобы помочь при размещении их на баркасах, и, благодаря Бога, осталась невредимой и успела благополучно перебраться в Николаевское укрепление. Женщина показала пример самоотвержения и мужества, редких даже в мужчинах».
27 августа 1855 года начался общий штурм Севастополя. Малахов курган был взят, вечером русские войска по наплавному мосту переправились на Северную сторону. Бакунина была последней из сестер, вышедших из города. Прасковья Михайловна Бакунина, ничего не зная об участи сестры и находясь в большой тревоге, написала стихотворение, где были такие строки:
Ты в каждый миг и дня и ночи
В моей душе, в моих мечтах!
В незримый край вперяю очи,
Живу не здесь, а в тех местах,
Где ты на поприще страданья.
Молюсь, страдая и любя,
Но в сердце грустном упованье:
Господень крест хранит тебя!
После падения Севастополя деятельность сестер Крестовоздвиженской общины сосредоточилась в Симферополе. Н. И. Пирогов предложил Бакуниной сопровождать транспорты больных и раненых до Перекопа, а затем до Екатеринослава. Транспортные сестры находились в пути не менее 10 дней, так как перевозка осуществлялась крестьянскими подводами. На этапах они раздавали теплое питье, лекарства, делали перевязки. А едва возвратившись, снова пускались в уже знакомый путь. «Нужно иметь крепкое здоровье, самоотвержение и постоянство нрава, чтобы совершать дело милосердия, не громкое, не лестное для суеты, но существенно полезное для бедствующих больных». Всеми этими качествами обладала Е. М. Бакунина. «В больших сапогах и бараньем тулупе она тащилась пешком по глубокой грязи <…> и сопровождала мужицкие телеги, битком набитые больными и ранеными, она заботилась, насколько было возможно, о страдальцах и ночевала с ними в грязных холодных этапных избах. <…> Она сделалась примером терпения и неустанного труда для всех сестер общины».
Московский журнал
№ 3 (243). Март 2011 г.
