Из рассказов директора Фонда Екатерины Бакуниной протоиерея Романа Манилова (2022 г.)
В один из дней уходящего лета в центральную районную больницу с дальнего погоста скорая привезла тяжелого пациента – священника лет 70-ти.
Санитары внесли в палату носилки с больным и переложили его на кровать. Фельдшер положил на тумбочку старенький портфель, собранный им же самим в доме больного и поставил в угол большую корзину, обвязанную домотканым деревенским полотенцем.
Больной после нескольких уколов лежал в забытьи, но дышал ровно и как будто спал.
Уходя, фельдшер хитро подмигнул санитарке и бросил на ходу:
— Подарок тебе там, усатый!
Санитарка шла за бельем, и ей некогда было уточнить, о чем это он. Впрочем, ей это было совсем не интересно, как не интересно ей было все на этой постылой работе.
Санитарку звали Светлана, точнее Светлана Николаевна, но в больнице ее все звали Дерюгой за колючий, злой и угрюмо-скандальный характер. Сестры с ней практически не общались, поручая это нелегкое дело старшей сестре, которая одна могла общаться с Дерюгой.
Выйдя из бельевой, Дерюга направилась в палату к поступившему больному. Нужно было разобрать вещи, принести графин с водой, судно.
Больной лежал с закрытыми глазами и как бы спал. Лицо его было бледным, изможденным, но светлым и одухотворенным. Большая белая борода придавала его облику вид древних мужей с картин русских художников. Словно персонаж Репина или Васнецова сошел с картины, решив на мгновенье прилечь на больничную кровать и отдохнуть от вековых взоров посетителей картинных галерей.
Давно не видела она таких необычных лиц за многие годы своей работы в больнице. Батюшка лежал в черном подряснике, в правой руке у него были зажаты четки, которые Дерюга приняла за шнурок.
Она раскрыла старенький, потрепанный портфель, и стала вынимать содержимое, чтобы разложить в тумбочке.
Вдруг за спиной что-то зашевелилось. Она оглянулась и с изумлением увидела, как из замотанного свертка в углу палаты вылезал большой серый кот с длинными усами и красивым белым пятном на груди.
— Вот те на, что это еще такое? Ты как тут очутился? — спросила Дерюга кота и тут же вспомнила шутку фельдшера про усатый подарок, догадавшись, что не на кого было оставить животину, и каким-то чудом больной упросил взять кота с собою в больницу.
— Что же с тобой делать-то, усатый? — подумала Дерюга.
Тем временем кот, вылезший из корзины, внимательно посмотрел на Дерюгу, понюхал воздух, повертел головой, прыгнул на кровать и сел около подушки больного.
В палату зашел дежурный врач и заведующий отделением для осмотра больного. Увидев кота, заведующий удивился, потом нахмурил брови и, обратившись к Дерюге, с раздражением сказал:
— Это еще что тут за безобразие такое? Кто впустил? А ну-ка быстро выбросите на улицу этот зоопарк! Чтобы через минуту его тут не было, ясно? – бросил заведующий Дерюге и, прочитав оставленный фельдшерами лист записи, обернулся к дежурному врачу:
— Пойдемте, Сергей Иванович, будем думать, что делать с этим больным, случай тяжелый.
Дерюга вздрогнула от такого окрика, резко подошла к кровати, взяла кота под мышку и вышла из палаты. Ее как будто облили холодной водой, хотя к грубостям разного рода она давно привыкла. Ей было неприятно, ведь она-то совсем не виновата в том, что фельдшеры вместе с больным привезли его кота.
Идя вниз по лестнице с третьего этажа, она чувствовала, как задние лапы кота и его большой хвост болтались из стороны в сторону и шлепали ей по ноге.
Спустившись на два пролета, Дерюга решила поменять положение рук и переложить кота на другую сторону, но, машинально взглянув на кошачью мордочку, остановилась как вкопанная. Из больших зеленых глаз текли настоящие слезы, оставляя мокрые дорожки на пушистых щеках. Дерюга застыла и вдруг, резко развернувшись, стала быстро подниматься назад в отделение.
Решительным шагом она прошла по коридору и без стука стремительно ворвалась в кабинет заведующего.
— Мало того, что вы всегда поручаете мне самую грязную работу и трупы заставляете выносить, когда ваши санитары квасят, так теперь меня еще и за живодера держите, — с негодованием закричала Дерюга и резким движением положила кота прямо на стол заведующего — Сами вот берите и выносите куда хотите, а я отказываюсь, что я вам — зверь какой-нибудь или живодер?
Заведующий, не ожидавший такой реакции, смотрел на нее ошарашенным взглядом, не зная, как поступить в такой ситуации. Опешив и вжавшись в кресло, он, отмахиваясь от Дерюги руками, бессвязно пробормотал:
— Ну, что ты, что ты. Ишь разошлась. Успокойся. Ладно иди, иди. Отнеси его пока обратно, потом разберемся.
Дерюга взяла кота под мышку и вышла из кабинета.
Заведующий, достал из кармана халата платок, вытер вспотевший лоб и, обратившись к невольному свидетелю этой сцены, пробормотал:
— Ну, дела, Сергей Иванович, дела.
Дерюга вошла в палату, бережно опустила кота на пол, погладила по спине и сказала:
— Ну вот, иди к своему хозяину.
Кот отряхнулся, как будто вышел из воды, и медленно пошел к кровати, покачивая пушистым хвостом. Сделав несколько шагов, он оглянулся и посмотрел на свою спасительницу, словно бы благодаря.
Прыгнув на кровать, кот замурлыкал и сел на груди хозяина. Вдруг больной улыбнулся, не открывая глаз, дотронулся до животного и чуть слышно прохрипел:
— Вася, ты тут?
— Ага, — сообразила Дерюга, — так тебя Васей, значит, зовут. Ладно, сейчас принесу тебе что-нибудь перекусить.
Кота оставили в палате. Кроме больного священника, в ней никого не было, и его присутствием никто не возмущался. Да и кот оказался весьма смышленым. Сам ходил в палатном туалете прямо в унитаз, не доставляя сестрам и санитаркам никаких хлопот. Большую часть времени проводил на кровати своего хозяина, свернувшись клубочком в ногах или сидя у его головы.
Когда приходили медсестры или врачи, Вася спрыгивал на пол, садился в угол и внимательно смотрел за всем происходящим.
По ночам Василий часами сидел на подоконнике и смотрел в большое больничное окно на пролегающую под окнами больницы улицу. Мигание светофоров, свет фонарей и автомобильных фар завораживали его внимание яркими красками ночной городской жизни.
Дерюга привязалась к новому постояльцу, носила ему еду из больничной столовой, и ей казалось, что кот отвечал ей взаимностью.
Прошло несколько дней, и пациент умер. Санитары положили на носилки мертвое тело и отнесли в больничный морг. Пришла и Дерюга. Надо было прибраться, помыть полы, проветрить помещение, сменить постельное белье.
Все это время кот Вася тихо сидел в дальнем углу палаты и отсутствующим взглядом смотрел на все происходящее. В суете рабочего дня про него все забыли.
На следующее утро, придя на работу, Дерюга вспомнила про кота и сразу кинулась в палату. Открыв дверь, она увидела его, лежащего на краю кровати.
— Ну что, здравствуй, Вася, спишь что ли?
Она подошла поближе и протянула руку, чтобы погладить кота. Но едва коснувшись его тела, она резко отдернула руку и замерла. Кот был мертв. Его широко раскрытые остекленевшие глаза смотрели в никуда.
Дерюга опешила, сделала шаг назад и села на больничную табуретку. Прошло несколько секунд. И вдруг она, вздрогнув всем телом, судорожно зарыдала, как никогда в жизни еще не рыдала. Слезы лились, она вся дрожала, руки ее тряслись. Про такое состояние говорят, что так плачут навзрыд.
Вся, как она считала, никчемная ее жизнь мигом пролетела у нее перед глазами. Счастливое, но короткое детство, школа, любящие и заботливые родители, бьющая ключом студенческая пора, когда она по стопам матери пошла в медицинское училище, чтобы стать медсестрой, первая настоящая любовь, замужество, красивая белая свадьба, работа в больнице, где ей все нравилось и все получалось.
А потом… потом все в жизни пошло не так, как мечталось. Муж стал выпивать, периодически уходя в запои, и вся семейная жизнь превратилась в кошмар. А когда в автокатастрофе погибла единственную дочь, и сама жизнь потеряла для нее всякий смысл.
Она стала выпивать и выпивать часто. На работе это замечали, пытались увещевать, делали выговоры. Потом просто уволили — кому нужен пьющий работник на такой ответственной должности как медицинская сестра? Через какое-то время сжалились и вновь взяли на работу, но уже санитаркой.
Потом еще раз уволили за нетрезвые выходы на работу и снова приняли — некого было найти на такую грязную и малооплачиваемую должность. Озлобившись на весь мир, она ругалась с больничным сестрами, грубила больным, заслужив тем самым свое прозвище.
Теперь Дерюга рыдала не столько от нахлынувших воспоминаний, сколько от того, что в этой жизни она никому была не нужна, никто ее не любил и никто бы даже не заметил, если б она вдруг исчезла навсегда.
А тут животное, не выдержав смерти хозяина, умерло, не желая жить без любимого существа. Как в поговорке – любовь до гроба!
На громкие рыдания собрался народ. Прибежала дежурная сестра, больные из соседних палат. Принесли нашатырь.
Не в состоянии что-либо сказать, Дерюга молча показывала рукой на кровать, приговаривая: Вася, Вася, Вася…
Только тут все обратили внимание на мертвого кота.
Пары нашатыря сделали свое дело и Дерюге стало легче. Ей дали воды. Она успокоилась и виновато утирала остатки слез. На шум пришел заведующий отделением и, не понимая как вести себя в такой ситуации, неловко, но искренно стал гладить Дерюгу по голове.
Постепенно все разошлись, обсуждая невиданное событие в однообразной больничной жизни.
Дерюга встала со стула, накрыла кота больничным полотенцем, висящим на спинке кровати, аккуратно взяла его на руки и пошла вниз по лестнице на первый этаж.
Зайдя в анатомичку, она села на стул и тяжело вздохнула. Санитар, уже прослышавший о происшедшем, решил пошутить:
— Что на вскрытие принесла?
Но увидев колючий взгляд Дерюги, осекся.
— Петрович, дай лопату, — попросила Дерюга — дело мне надо одно сделать.
В дальнем углу больничного сада под большим кустом сирени Дерюга выкопала яму, заботливо опустила в нее мертвое тело животного, завернутое в полотенце, положила сверху свежей травы и забросала землей. Немного постояв над могилкой, она резко повернулась и пошла в отделение.
Прошло несколько дней. В воскресенье Дерюге вдруг почему-то очень захотелось пойти в церковь. Вообще-то церковь она не любила, считая священников корыстолюбивыми эгоистами, наживающимися на бесхитростных прихожанах.
В небольшом храме шла служба, горели свечи, пахло ладаном, было много молящегося народа. Дерюга села на лавочку недалеко от входных дверей, прислонившись к стене. Она не понимала, что происходило за богослужением, но это было не важно, ей было тихо и спокойно на душе.
Служба закончилась и народ разошелся. Дерюге было хорошо и ей не хотелось никуда уходить. Служащий священник потребил Святые Дары, разоблачился и вышел из алтаря в храм.
Увидев сидящую на лавке незнакомую женщину, батюшка подошел ближе. Опытный пастырский взгляд помог понять состояние ее души.
— Здравствуйте, вы, наверное, первый раз в нашем храме, как вас зовут?
Дерюга замешкалась, застеснялась, ей стало неловко.
— Меня зовут Светлана, Светлана Николаевна, — смущенно проговорила она, не зная, как себя вести.
— Светлана, а вы приходите к нам почаще, обязательно приходите, — ласково проговорил священник, — будем вас ждать.
— Да, конечно, — растерянно проговорила Светлана, — обязательно приду.
Выйдя из храма, неуклюже, но первый раз в жизни осознанно перекрестившись, Светлана направилась к церковным воротам, подойдя к которым вдруг остановилась и застыла как вкопанная, вздрогнув всем телом.
У кромки асфальта сидел Вася и смотрел на нее своими большими зелеными глазами.
Конечно же, это был не тот больничный Вася. Перед ней, покачиваясь всем тельцем, сидел крошечный котенок точно такого же, как Вася, серого цвета, с таким же белым пятном на груди и такими же большими зелеными глазами.
Церковная нищенка, сидящая у ворот, сказала:
— Что смотришь? Тут к храму частенько таких подбрасывают. Топить, вишь, не могут, вот и подкидывают в надежде на верующих. Авось кто и возьмет, а не возьмут, так к вечеру бродячие собаки все равно разорвут, дело такое, нехитрое.
— Как разорвут? — удивилась Светлана.
Она встала на колени и протянула к котенку ладони.
— Вася, Вася, иди ко мне!
Котенок встал на четыре лапки и, покачиваясь, подошел к Светлане, уткнулся в ее теплые руки и заурчал. Светлана взяла его в ладони, прижала к груди, как самую большую драгоценность, встала и медленно пошла к остановке.
Слезы потекли из ее глаз, но на душе было так хорошо, как никогда за все последние годы ее жизни.
Нищенка, с удивлением наблюдавшая эту сцену, перекрестила уходящую по дороге Светлану, и проговорила вслух, хотя никого рядом не было:
— Вот святая душа, есть же еще такие на свете.
С этого дня Светлана стала ходить в храм, и ее жизнь совершенно переменилась.
Наверное, об этом можно написать подробнее, но это уже будет совсем другая история. Скажем только, что в больнице ее больше Дерюгой не называли, а все уважительно звали Светлана Николаевна или просто любовно — «наш Светик».
