Александр Михайлович Бойников – к.ф.н., член Союза писателей России, доцент филологического факультета Тверского государственного университета
Известно, что литература отражает действительность в художественных образах. Одновременно она является способом познания мира. Две великие тайны веками пытается разгадать человек: тайну жизни и тайну смерти. Последняя неизменно связана с кладбищем. Именно поэтому кладбище – один из значимых образов русской и мировой литературы. В русской классической литературе – в прозе, поэзии, драмах и мемуарах – часто встречается либо краткое упоминание, либо более-менее подробное описание как самого кладбища, так и сопряжённых с ним событий и действий. Кладбище встраивается в сюжет произведения (в прозе), становится катализатором чувств и настроений лирического героя (в поэзии). Оно также может быть точкой отсчёта лирических или публицистических отступлений, обращённых непосредственно к читателю (в любом жанре).
Кладбище – это особое физическое, психическое и эмоциональное пространство. Его образ в том или ином виде постоянно встречается в русской литературе. Несколько примеров.
«За острогом промелькнули чёрные, закопчённые кузницы, за ними уютное зелёное кладбище, обнесённое оградой из булыжника; из-за ограды весело выглядывали белые кресты и памятники, которые прячутся в зелени вишнёвых деревьев и издали кажутся белыми пятнами» (Чехов А.П. Степь, 1888).
«Зарыли её, как хотелось Матвею, далеко от могилы старого Кожемякина, в пустынном углу кладбища, около ограды, где густо росла жимолость, побегушка и тёмно-зелёный лопух. На девятый день Матвей сам выкосил вокруг могилы сорные травы, вырубил цепкие кусты и посадил на расчищенном месте пять молодых берёз: две в головах, за крестом, по одной с боков могилы и одну в ногах» (М. Горький. Жизнь Матвея Кожемякина, 1911).
«Невдалеке купа печальных берёз и осин осеняет убогое кладбище; кругом земля изрыта. Должно быть, на этом месте стояла когда-то моленная… Кладбище имеет вид запущенный и печальный. Лучший крест покосился и грозит падением, надпись на нём окончательно стёрлась, а другие могилы представляют беспорядочные кучки, наваленные из глины, изрытые и обезображенные дождями» (Короленко В.Г. В пустынных местах).
И.А. Бунин упоминает или описывает кладбище в 51 произведении (рассказы и повести). Так, героиня его рассказа «Чистый понедельник» выбрала Новодевичье кладбище как место последней прогулки с рассказчиком. Таким образом она отказалась от прежней счастливой жизни, полной любви и разнообразия, в пользу монастырских уединения и духовности. В романе Ивана Александровича Гончарова «Обломов» Ольга приезжает на могилу любимого ею Обломова, который даже под влиянием любовных чар не смог пересилить себя и изменить свой привычный образ жизни. Тем самым он погубил так хорошо начинающиеся отношения с Ольгой Ильинской. Рассказ Бунина и роман Гончарова объединяет то, что в обоих произведениях место захоронения людей служит олицетворением несостоявшейся, «умершей» любви.
Пространство кладбища в романе И.С. Тургенева «Отцы и дети» тоже предвещает вечный покой. Так, родители Базарова после его смерти часто посещали его могилу и подолгу проводили время в тишине возле неё. Кладбище оказалось единственным местом, где они всегда могут быть рядом со своим сыном, ибо при жизни Евгения взаимопонимания с ним у Василия Ивановича и Арины Власьевны достичь не получалось. Базаров относился к ним достаточно «холодно», постоянно ища повод уехать.
Эпилог романа «Отцы и дети»:
«Есть небольшое сельское кладбище в одном из отдалённых уголков России. Как почти все наши кладбища, оно являет вид печальный: окружающие его канавы давно заросли; серые деревянные кресты поникли и гниют под своими когда-то крашеными крышами; каменные плиты все сдвинуты, словно кто их подталкивает снизу; два-три ощипанных деревца едва дают скудную тень; овцы безвозбранно бродят по могилам… Но между ними есть одна, до которой не касается человек, которую не топчет животное: одни птицы садятся на неё и поют на заре. Железная ограда её окружает; две молодые елки посажены по обоим её концам: Евгений Базаров похоронен в этой могиле. К ней, из недалёкой деревушки, часто приходят два уже дряхлые старичка – муж с женою. Поддерживая друг друга, идут они отяжелевшею походкой; приблизятся к ограде, припадут и станут на колени, и долго и горько плачут, и долго и внимательно смотрят на немой камень, под которым лежит их сын; поменяются коротким словом, пыль смахнут с камня да ветку ёлки поправят, и снова молятся, и не могут покинуть это место, откуда им как будто ближе до их сына, до воспоминаний о нём… Неужели их молитвы, их слёзы бесплодны? Неужели любовь, святая, преданная любовь не всесильна? О нет! Какое бы страстное, грешное, бунтующее сердце ни скрылось в могиле, цветы, растущие на ней, безмятежно глядят на нас своими невинными глазами: не об одном вечном спокойствии говорят нам они, о том великом спокойствии «равнодушной» природы; они говорят также о вечном примирении и о жизни бесконечной».
Итак, описание кладбища и всего с ним связанного можно встретить во многих прозаических произведениях русской литературы. Часто оно играет одну из ключевых ролей в раскрытии основной мысли повествования. Ведь сколько бы разногласий, ссор или счастливых моментов не случалось между людьми при жизни – в конце пути все будут дружны и едины под общим куполом смерти.
Но, пожалуй, именно в русской поэзии тема кладбища раскрылась наиболее полно и глубоко во всех аспектах: философском, этическом, гражданском, историческом, бытовом.
Началом развития русской кладбищенской поэзии можно считать элегию[1] В.А. Жуковского «Сельское кладбище» (1802), вольный перевод стихотворения английского поэта Томаса Грея (1751). Это – очень философское и грустное стихотворение. Поэт, размышляя над жизнью и смертью, невольно заставляет задуматься над самим понятием жизнь и о том, что она быстротечна, а смерть она всесильна и рано или поздно она придёт за каждым из нас.
На всех ярится смерть – царя, любимца славы,
Всех ищет грозная… и некогда найдёт;
Всемощныя судьбы незыблемы уставы:
И путь величия ко гробу нас ведёт!
И тогда не важно, на сколько ты был богат или беден, в каких чинах ходил и какую одежду носил. В том мире важно лишь то, что было у тебя внутри и каким человеком был при жизни, какие поступки совершал – ради блага людей или ради причинения им страданий и горя.
В Интернете есть электронный поэтический сборник, в котором опубликовано 223 стихотворения русских и зарубежных поэтов-классиков о кладбище. Назову всего лишь несколько имён: XIX век – Пушкин, Лермонтов, Вяземский, Фет, Некрасов, Никитин, Случевский, Полонский; XX век – Волошин, Есенин, Северянин, Бальмонт, Блок, Бродский, Смеляков, Евтушенко, Рождественский, Ахматова, Пастернак, Рубцов, Цветаева. Перечень далеко не полный.
Итак, кладбище – это не только место скорби об ушедших. Это – пространство гармонии – статической, т.е. спокойной и неподвижной, и во многих случаях эстетической. Пространство гармонии могильных плит, памятников, склепов, больших и маленьких крестов и т.д. Пространство соприкосновения с историей: существуют кладбища-музеи, некрополи[2] в Москве и Петербурге. Волынское кладбище в Твери имеет все шансы стать музеем под открытым небом. Кладбище пронизано эмоциями и ощущениями живых: для одних оно – пространство печали и грусти, подавленного отчаяния; для других – пространство смиренного признания смерти как великого таинства природы или обиды на несовершенство мироздания.
Константин Фофанов. На деревенском кладбище
У косогора за деревней,
Где деды лапотки плетут,
Есть, окружён оградой древней,
Последний праотцев приют.
Там ивы, тощи и горбаты,
Семьёю грустной расцвели,
Могилы, временем пожаты.
Не всех жнецов уберегли.
<…>
Душа скорбит, тоской объята…
Вдруг – безымянные холмы…
Здесь разве брат отыщет брата,
Как милый образ в царстве тьмы?..
Здесь воздух полн очарований,
И в этой чуткой тишине
Как будто тысячи молчаний
Кипят и плещутся извне.
<…>
С весною силою волшебной
Жизнь вызывает теплота…
Вон там пушистой почки вербной
Белеет кокон у креста.
Пригретый – лопнул кокон нежный,
И пестрокрылый мотылёк
Вспорхнул, и путь его безбрежный
Так лучезарен, так широк!
Из надмогильного покрова
Не пресмыкаться, а летать.
Он возродился к жизни снова,
Стал вольной волею дышать.
О, если б то же возрожденье
Вам, отошедшим, было вновь…
И сердце плачет от волненья,
Но плачет молча, как любовь…
Любовь торжествует над смертью… В русской поэзии много тому подтверждений. Вот стихотворение ещё одного поэта Серебряного века А.А. Коринфского, который умер и был похоронен в Затверечье на кладбище при церкви Божией Матери Неопалимая Купина (разрушенной после 1917 года). 14 октября с.г., по благословлению митрополита Тверского и Кашинского Амвросия поэту был установлен символический памятный крест.
А. Коринфский. Венок цветущих иммортелей[3]
Венок цветущих иммортелей,
В своей печальной красоте,
Висит под сенью старых елей
На покачнувшемся кресте.
Но безымянная могила
Молчит про то, кто в ней зарыт,
О ком молва не сохранила
Ни лжи, ни правды в камне плит.
Но может быть, и здесь витала
Недавно фея светлых грёз
И холм надгробный орошала
Святою влагой чистых слёз:
Обросший мохом крест убогий –
Соперник памяти людской,
Могильных сводов сторож строгий,
Увенчан любящей рукой…
Всесильна вечностью своею
Слепая смерть, но всё же власть
И сила есть у нас над нею:
Та власть – любовь, та сила – страсть!
Под балдахином хмурых елей
О них гласит моей мечте
Венок печальных иммортелей
В своей цветущей красоте…
Грусть от посещения кладбища может быть и светлой. Современный тверской художник и поэт Лилия Сокуренко в стихотворении «Сиротское» говорит об умерших родителях:
Деревья над крестом высоким –
Как утешающий венец.
Недолго был ты одиноким,
О, наш прекраснейший отец!
Пришла к тебе и мама. Чтобы
Ваш век замкнулся. Был он лют.
Но там, где вы лежите оба,
Я знаю, ангелы поют.
Поэт создал особую эмоциональную атмосферу. Деревья, символизирующие вечную, неумирающую природу, действительно напоминают венец, когда стоят рядом и ветви их переплетаются. Поскольку они растут на кладбище, то венец воспринимается как финал достойной земной жизни родителей поэта: слова «венец», «венчать» обладают возвышенной, торжественной эмоциональной окраской. Эпитет «утешающий» – для тех, кто пока остался в этом мире; лирическая героиня уверена, что её отец и мать слышат пение ангелов, т.е. ощущают чудо и испытывают блаженство, дарованное им по вере.
Мария Шкапская (забытый поэт 1-й половина ХХ века):
Покой
Мне снятся русские кладбища
В снегу, по-зимнему чисты,
В венках стеклянных ветер свищет
И гнёт усталые кресты.
Переступивших и достойных
Равняет утренняя мгла,
И так смиренно, так спокойно,
Так много грусти и стекла!
Прилечь, притихнуть, стать, как иней.
Как этот хрупкий, скрипкий снег,
И белых туч на кровле синей
Следить прозрачный лёгкий бег.
И знать, что скорби и волненья
Сквозь этот снеговой покой
Не тронут скорбного успенья
Своею цепкою рукой.
Ушедшие от нас счастливы тем, что их уже не коснутся «скорби и волнения», войны и страдания этого мира. Они теперь равны во всём. Зимняя застывшая природа, которую тревожит лишь ветер, цветовой контраст (белое с синим) порождают синтез умиротворённости и грусти.
Из кладбищенской элегии вышел жанр эпитафии (изречение (часто стихотворное); сочиняется на случай чьей-либо смерти и используется в качестве надгробной надписи). Предназначение эпитафии в том, чтобы не дать забыть о человеке, а сделать это можно, выделив главное в его жизни. Она может быть и скорбно-торжественной, и иронической. Вот автоэпитафии:
К.Н. Батюшков.
Не нужны надписи для камня моего,
Скажите просто здесь: он был и нет его!
А.С. Пушкин.
Здесь Пушкин погребён; он с музой молодою,
С любовью, леностью провёл весёлый век,
Не делал доброго, однако ж был душою,
Ей-богу, добрый человек.
Книгоиздатель Ив. Тим. Лысенков:
Уходит человек из Мира,
Как гость с приятельского пира;
Он утомился кутерьмой;
Бокал свой допил, кончил ужин,
Устал – довольно! отдых нужен:
Пора отправиться домой!
Прохожий! Бодрыми ногами
И я ходил здесь меж гробами,
Читая надписи вокруг,
Как ТЫ мою теперь читаешь…
Намёк ТЫ этот понимаешь.
Пр<ощай> же!.. До св<иданья>, д<ру>г!
Надгробная надпись с родового кладбища Салтыковых, у поместья писателя М.Е. Салтыкова-Щедрина (1826–1889):
Прохожий, ты идёшь, а не лежишь, как я.
Постой и отдохни на гробе у меня.
Сорви былиночку и вспомни о судьбе.
Я дома. Ты в гостях. Подумай о себе.
Как ты, был жив и я. Умрёшь и ты, как я…
С образом кладбища в литературе связано понятие её историзма, т.е. её способность в живых картинах, в человеческих судьбах и характерах передавать облик конкретной исторической эпохи. Историзм произведения или творчества поэта, писателя или драматурга связан с тем, насколько верно и тонко он понимает смысл исторических событий и достоверно изображает их. Об этом писал ещё Пушкин:
Два чувства дивно близки нам,
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
На них основано от века
По воле Бога Самого
Самостоянье человека
Залог величия его.
Животворящая Святыня!
Земля была б без них мертва
Как …без оазиса ….. пустыня
И как алтарь без Божества.
«Любовь к отеческим гробам» заключается не только в регулярном посещении могил своих родственников. Это чувство означает преданность заветам своих предков, уважительное и почтительное отношение к своим национальным корням. Если люди забывают о своих духовных истоках, плюют на своё прошлое или забывают его, то они теряют уважение не только по отношению друг к другу, но и вызывают презрение у граждан других стран.
В заключительной строфе поэт закрепляет эту мысль. Без двух основополагающих чувств внутренний мир человека становится пуст. Пуста и его душа. Эти философские размышления Пушкина в стихотворении «Два чувства дивно близки нам…» особенно актуальны в наше время. Отсутствие духовных принципов и отрыв от своих корней становится одной из острейших проблем современного мира, который рискует превратиться в «алтарь без божества».
Кладбище – не только родовая память каждого человека, но и наша история в её героических и трагических страницах. А.А. Фет, поэт красоты и утончённого чувства, поэт «чистого искусства», тем не менее, запечатлел образ кладбища как факт памяти о важном героическом событии русской истории, обороне Севастополя во время Крымской войны:
А. Фет. Севастопольское братское кладбище
Какой тут дышит мир! Какая славы тризна
Средь кипарисов, мирт и каменных гробов!
Рукою набожной сложила здесь отчизна
Священный прах своих сынов.
Они и под землёй отвагой прежней дышат…
Боюсь, мои стопы покой их возмутят,
И мнится, все они шаги живого слышат,
Но лишь молитвенно молчат.
Счастливцы! Высшею пылали вы любовью:
Тут что ни мавзолей, ни надпись – всё боец,
И рядом улеглись, своей залиты кровью,
И дед со внуком, и отец.
Из каменных гробов их голос вечно слышен,
Им внуков поучать навеки суждено,
Их слава так чиста, их жребий так возвышен,
Что им завидовать грешно…
Конечно, безвременная гибель – негативный фактор. Но такую гибель преображает выполнение воинского долга по защите Отечества, по защите собственной земли. Фет, используя торжественную, религиозную лексику, воспевает погибших в Севастополе людей. Гибель в бою сравнивается с высшей любовью. Подчёркивается самопожертвование, которое воплощает идеал отношения к миру и является подлинным подтверждением любви в отличие от любых пустых слов. На этом кладбище покоятся семьями: дед, отец, сын, независимо от возраста люди шли под пули за свободу своего родного города, своей Родины.
Е. Евтушенко в стихотворении «Партизанские могилы» (1957) тоже пишет о защитниках Родины, воевавших под красным знаменем. Они погибли за новый мир, рождённый октябрём 1917 года. За мир, в который они свято верили:
Отпущенный бессмысленной тщетой,
Я отдаюсь покою и порядку,
Торжественности вольной и святой
И выхожу на тихую полянку,
Где обелиск белеет со звездой.
Среди берёз и зарослей малины
Вы спите, партизанские могилы.
Есть магия могил. У их подножий,
Пусть и пришёл ты, сгорбленный под ношей, –
Вдруг делается грустно и легко
И смотришь глубоко и далеко.
Читаю имена: Клевцова Настя,
Пётр Беломестных, Кузьмичёв Максим, –
А надо всем торжественная надпись:
«Погибли смертью храбрых за марксизм».
Задумываюсь я над этой надписью.
Её в году далёком девятнадцатом
Наивный грамотей с пыхтеньем вывел
И в этом правду жизненную видел.
Они, конечно, Маркса не читали
И то, что есть на свете бог, считали,
Но шли сражаться и буржуев били,
И получилось, что марксисты были…
За мир погибнув новый, молодой,
Лежат они, сибирские крестьяне,
С крестами на груди – не под крестами, –
Под пролетарской красною звездой.
<…>
Прощайте, партизанские могилы!
Вы помогли мне всем, чем лишь могли вы.
Прощайте! Мне ещё искать и мучиться.
Мир ждёт меня, моей борьбы и мужества.
Мир с пеньем птиц, с шуршаньем веток мокрых,
С торжественным бессмертием своим.
Мир, где живые думают о мёртвых
И помогают мёртвые живым.
К истории, особенно к истории своего Отечества, нужно относиться уважительно. Выбрасывать из неё отдельные периоды – бессмысленно, ибо они – свершившийся факт. Из истории нужно извлекать уроки. Вот почему кладбище в понимании Евтушенко – место связи времён, где «помогают мёртвые живым», место постижения исторического опыта.
Особая страница в поэзии – образ кладбища в стихотворениях о Великой Отечественной войне.
Александр Твардовский. У славной могилы. Тема стихотворения – смерть и похороны боевого товарища, описание его могилы. Поэт утверждает: смерть уносит лишь тело человека, но в душах близких людей он всегда жив. Эта память чрезвычайно важна и необходима живущим. Поэт изображает обычную драматическую ситуацию, которые часто случаются на войне: прощание с погибшим командиром полка. Каждая строка стихотворения впитала в себя трагизм того времени, его горькие приметы: безымянные могилы в лесах, похороны под огнём врага.
Нам памятна каждая пядь
И каждая наша примета
Земли, где пришлось отступать
В пыли сорок первого лета.
Но эта опушка борка
Особою памятью свята:
Мы здесь командира полка
В бою хоронили когда-то.
Мы здесь для героя-отца,
Меняясь по двое, спешили
Готовый окопчик бойца
Устроить поглубже, пошире.
В бою – как в бою. Под огнём
Копали, лопатой сапёрной
В песке рассекая с трудом
Сосновые жёлтые корни.
И в жёлтой могиле на дне
Мы хвои зелёной постлали,
Чтоб спал он, как спят на войне
В лесу на коротком привале.
Прости, оставайся, родной!..
И целых и долгих два года
Под этой смоленской сосной
Своих ожидал ты с восхода.
<…>
Торжествен, но краток и строг
Салют наш и воинский рапорт.
Тогда мы ушли на восток,
Теперь мы уходим на запад.
Над этой могилой скорбя,
Склоняем мы с гордостью знамя:
Тогда оставляли тебя,
А нынче, родимый, ты с нами.
Последние строки – нравственное завещание всем поколениям беречь память о войне, о подвигах нашего народа, о героях-победителях.
Братские могилы… Стоит вдуматься в само название: особенностью таких погребений считается невозможность идентифицировать отдельные останки людей, число которых в одной могиле может достигать нескольких сотен и даже тысяч. Гибель в борьбе за свободу и независимость Родины в борьбе с жестоким и беспощадным врагом сделала их подлинными братьями, независимо от возраста, национальности, места жительства…
В. Высоцкий. Братские могилы
На братских могилах не ставят крестов,
И вдовы на них не рыдают,
К ним кто-то приносит букеты цветов,
И Вечный огонь зажигают.
Здесь раньше вставала земля на дыбы,
А нынче – гранитные плиты.
Здесь нет ни одной персональной судьбы –
Все судьбы в единую слиты.
А в Вечном огне видишь вспыхнувший танк,
Горящие русские хаты,
Горящий Смоленск и горящий рейхстаг,
Горящее сердце солдата.
У братских могил нет заплаканных вдов –
Сюда ходят люди покрепче,
На братских могилах не ставят крестов…
Но разве от этого легче?!
В центре произведения – образ братских могил, который символизирует память о войне, единство героев, павших смертью храбрых. Братские могилы вырастают в местах, где «вставала земля на дыбы». Поэт обращает внимание на то, что судьбы погибших солдат сливаются в общую судьбу. Образ Вечного огня дан в метафорическом ключе. В Вечном огне можно увидеть бои, горящие хаты и «горящее сердце солдата». Последняя строка-вопрос: «Но разве от этого легче?» подталкивает читателей к раздумьям над сказанным.
Блокада Ленинграда – один из самых трагических периодов Великой Отечественной войны. 8 сентября 1941 года пал Шлиссельбург и Ленинград оказался блокированным с суши. С этого времени началась почти 900-дневная осада города… В суровые дни блокады умерло от голода более 600 тыс. человек. Разные исследования последних лет позволили назвать цифру в 1 миллион 200 тысяч погибших. Блокада оставила страшную память о себе множеством братских могил, главной из которых стало Пискарёвское кладбище – самое большое в мире, созданное в годы войны. В Интернете есть подборка из 40 стихотворений о нём.
М. Головенчиц. Пискарёвка
Холмистая земля в оцепененье,
Но в горестной и скорбной тишине
Звучит гранит. Звучит как обвиненье,
Как вечное проклятие войне.
Нет, не сотрутся буквы на граните,
И шаг идущих медленен и тих,
И тянутся невидимые нити,
Связующие мёртвых и живых.
Э. Новиков. Святые камни Пискарёвки
Святые камни Пискарёвки –
Печаль, одетая в гранит.
Блокада, как петля верёвки,
Смертельным голодом грозит.
Полмиллиона ленинградцев –
Непокорённые… лежат.
Нам легче умереть, чем сдаться.
И… отстояли Ленинград.
Святые камни Пискарёвки –
От скорби в жилах стынет кровь…
Здесь навсегда солдат с винтовкой
Окаменел… не дрогнет бровь.
С годами боль утрат остыла.
Молчат могильные холмы…
Но забывать о том, что было,
Мы не должны… мы не должны.
И ещё одна страница истории, связанная с русскими людьми, обретшими последний приют на чужбине. Знаменитое кладбище Сент-Женевье́в-де-Буа́ во Франции. На нём стоит православная церковь Успения Божьей Матери (1938). Стихотворение Р. Рождественского «Кладбище под Парижем» (1984) с глубоким сочувствием и проникновенностью передаёт трагедию Гражданской войны, трагедию русской эмиграции первой волны, оторванной от Родины:
Малая церковка. Свечи оплывшие.
Камень дождями изрыт добела.
Здесь похоронены бывшие. Бывшие.
Кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Здесь похоронены сны и молитвы.
Слёзы и доблесть. «Прощай!» и «Ура!».
Штабс-капитаны и гардемарины.
Хваты полковники и юнкера.
Белая гвардия, белая стая.
Белое воинство, белая кость…
Влажные плиты травой порастают.
Русские буквы. Французский погост…
Я прикасаюсь ладонью к истории.
Я прохожу по Гражданской войне.
Как же хотелось им в Первопрестольную
Въехать однажды на белом коне!..
Не было славы. Не стало и Родины.
Сердца не стало. А память – была.
Ваши сиятельства, их благородия –
Вместе на Сент-Женевьев-де-Буа.
Плотно лежат они, вдоволь познавшие
Муки свои и дороги свои.
Всё-таки – русские. Вроде бы –наши.
Только не наши скорей, а ничьи…
Как они после – забытые, бывшие
Всё проклиная и нынче, и впредь,
Рвались взглянуть на неё – победившую,
Пусть непонятную, пусть непростившую,
Землю родимую, и умереть…
Полдень. Берёзовый отсвет покоя.
В небе российские купола.
И облака, будто белые кони,
Мчатся над Сент-Женевьев-де-Буа.
Эти люди были вынуждены навсегда покинуть Родину, которая стала для них враждебной и чуждой. При этом подавляющее большинство сохранили трепетную любовь к родимой земле и мечтали когда-нибудь вернуться в Россию. Кому-то это удалось, а кто-то остался лежать на знаменитом православном кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.
Кладбище – это отражение культуры общества. Именно поэтому люди во всём цивилизованном мире, отдавая дань покойным, занимаются обустройством могил и всей окружающей территории. В высокоразвитых странах кладбище – это скорее ухоженный парк, нежели свалка засохших и выцветших венков и цветов, как это зачастую бывает в России. Забывая могилы родных, мы теряем уважение к себе.
Илья Евтеев (современный поэт). Заброшенных могил немой укор.
Заброшенных могил немой укор
Тяжёлым камнем на душе лежит.
Не замечают многие в упор
Беспомощный их, одинокий вид.
Как получилось? Кто в том виноват,
Что стал ненужным бременем погост?
Конечно, ведь не парк здесь и не сад –
Здесь в прошлое давно прогнивший мост:
Погнутые кресты, следы оград,
И тишины звенящей благодать…
Беспамятства нещадный камнепад
Засыпал чёрствость душ – не откопать.
Заброшенных могил немой укор –
Он, вроде, неприметен и не жжёт…
Но разве меньше оттого позор?
Корней потеря набирает ход.
Я знаю точно, чтоб спокойно жить
С счастливою и радостной душой,
Мы искренне должны живых любить,
И помнить ВСЕХ, ушедших на покой.
В каком бы возрасте не настигла смерть человека, живущими людьми данное событие переживается как горе. Утешение здесь лишь одно – вера в загробную жизнь и присутствие души человеческой среди живущих. Лучше всего, на мой взгляд, сказал об этом В. Жуковский:
О милых спутниках, которые наш свет
Своим сопутствием для нас животворили,
Не говори с тоской: их нет;
Но с благодарностию: были.
Кладбище – последнее пристанище человека, материальная память о нём. Отношение к могилам как к святому месту с огромным почтением, проявляющемся в уходе за нею и облагораживании иллюстрирует неразрывную связь с предками и почитанием традиций, которыми сильна русская душа. Благоустроенные кладбища – признак цивилизованного общества.
Сегодня кладбищенская поэзия и шире – литература никуда не пропала, она продолжает развиваться. Пишутся книги-исследования об истории кладбищ (Тверь в этом плане даёт обширный материал), приключенческие романы, детективы[4]. Есть такая поэзия и в Интернете. Вот пример – стихотворение «На кладбище» Геннадия Ростовского:
Смычка города и села
Здесь, на кладбище, произошла.
Где теснятся кресты и ограды,
Где рябит от фамилий и дат,
Окончательно стёрты все грани.
Все смиренно и мирно лежат.
Человек человеку спокойненько
Пакость сделает – руку подаст.
А покойник не гадит покойнику.
Не убьёт, не соврёт, не предаст.
Деревянный ли крест или мрамор –
Что над ними вознесено –
Обитателям вечного мрака
Всё равно.
Нет ни зависти и ни лести.
Взяток в лапу никто не берёт.
И никто не мечтает о мести.
Вот…
Согласитесь, есть, о чём поразмыслить. Культура кладбища – это и культура сопротивления забвению. Кладбище заставляет думать о цели и смысле жизни, т.е. о том, для чего мы живём и во имя чего мы живём. Что останется после нас? Память о великих достижениях и свершениях в науке, труде, искусстве? Это дано не каждому. Но тот, кто считает себя Человеком с большой буквы, должен стремиться к тому, чтобы пройти по жизни пусть даже без великих дел, но достойно. Так, чтобы добрую память о нём сохранили дети, внуки, правнуки, грядущие поколения. Иначе останется в лучшем случае лишь тире между двумя датами.
[1] Элегия – лирический жанр, содержащий эмоциональный результат философского раздумья над сложными проблемами жизни.
[2] Некрополь – большое, спроектированное кладбище с тщательно продуманными надгробными памятниками. Название происходит от древнегреческого νεκρόπολις некрополь, буквально означающего «город мёртвых» (музей-некрополь Литераторские мостки Волковского кладбища в Санкт-Петербурге, Новодевичье и Ваганьковское кладбища в Москве.
[3] Иммортель – растение, у которого цветы сохраняют при высыхании натуральный цвет и вид; то же, что бессмертник.
[4] Игорь Оболенский. Легенды московских кладбищ. Юрий Рябинин. История московских кладбищ. Дышев Сергей. Кладбище для одноклассников. Нестерина Елена. Домик у кладбища. Умберто Эко. Пражское кладбище.
